Женская доля

12 марта 2019

Глядя на руки Нины Дмитриевны Цыбульской, доярки с трудовым стажем без малого 40 лет, мне вспомнились слова из советской песни «Марш трудовых резервов»: «Пройдут года, настанут дни такие, когда советский трудовой народ вот эти руки, руки молодые, руками золотыми назовет…». Это руки – великой труженицы, перенесшие не одну тонну тяжестей…

Родом Нина Дмитриевна из деревни Федоровка Злынковского района. Здесь она родилась, выросла, вышла замуж, работала в родном колхозе дояркой, вышла на пенсию. К сожалению, пришлось уехать из родных мест: деревни не стало. Но память нет-нет, да и возвратит в те далекие времена.

«…Ой, не знаю с чего и начинать! – взволнованно говорит Нина Дмитриевна, и, помолчав немного, смахнув слезу, с дрожью в голосе начинает свой рассказ. – Родители мои тоже работали в колхозе: мать, Макаренко Анастасия Егоровна, работала в полеводческой бригаде, а отец, Дмитрий Авраамович, был бригадиром тракторной бригады. Помню, как в детстве бегала на баштаны (так называлось поле, где выращивали огурцы, помидоры, морковь, свеклу) помогать матери с прополкой, как ходили в поле жать серпами рожь, как молотили рожь цепами…»

Отец Нины Дмитриевны с первых дней Великой Отечественной войны ушел на фронт вместе со всеми работниками Злынковской МТС, причем забрав всю технику: трактора, машины грузовые. В 1944 году пришла повестка, что отец пропал без вести. Матери Нины много пришлось пережить: в семье было трое детей, всех надо было накормить, одеть, обуть, а это было нелегко. Война, оккупация. Но несмотря на это Анастасия Егоровна старалась всеми силами, дать все лучшее детям. Поддерживала связь с партизанами, за что ее чуть не расстреляли. Но прожила эта женщина немного, чуть более 40 лет — не выдержало сердце всех этих стрессовых ситуаций и детей растила и воспитывала бабушка. Окончив шесть классов в 1956 году, в неполных 17 лет, Нина устроилась работать телятницей на ферму. «Ферма у нас была большая, коров много, доярки 20 дней держали теленка возле отелившейся коровы, а потом мы их забирали и отпаивали, выкармливали, холили и лелеяли», – продолжает рассказ Нина Дмитриевна. — На теляток было любо-дорого смотреть, они были ухоженные, как игрушки. Хотя условий у нас не было никаких. Сараи-то какие: со всех сторон ветер свистит, холодина… А на зиму, так вообще своих «кровинушек» в Красный уголок переводили. Отгородили там закуток и выхаживали ослабевших и обессилевших от мороза животных. Над каждым «тряслись», как над ребенком: то побольше подстилки положим, то накроем зипуном каким-нибудь, то погладим, обязательно при этом ласково с ним разговаривали, а он же все-все понимает, только сказать не может. Глазки их я до сих пор помню. Любила я их всех. Вырастила я телят и меня перевели в доярки. Это и стало моей второй рабочей специальностью. Коров у каждой доярки в группе было по 12-15 голов. Доили мы вручную. Да и все работы выполняли сами: и поднос корма, и чистка сарая, и фляги с молоком таскали, и воду ведрами носили. В те времена ни о какой механизации и речи не шло. Летом, чтобы молоко в бидонах не скисало, мы их на веревках опускали в колодец. Опускать-то опускали без проблем, а вот как вытащить? Тут силенка нужна была, да еще и какая. Помощи ждать было не от кого, рассчитывали только на себя. Точно также вручную и корма из силосной ямы доставали. Яма глубоченная, мы, доярки, стоим на ступеньках кто выше, кто ниже и передаем по цепочке тяжеленные корзины. Адский труд был, оно то и понятно, послевоенное время – все в разрухе, мужчин почти не было, и всю тяжелую работу выполняли женщины. Бывало, устанешь, сил нет дойти с работы, а то что дома еще дел по хозяйству невпроворот, и думать не хотелось. Но только кто-то затянет песню, и ты, подхватив знакомый мотив, получаешь такой заряд бодрости, что усталость, как рукой, тут же снимет. Идешь, поешь, и душа поет, что день удался, прошел с пользой… Песня нам здорово жить помогала. А утром, к пяти часам, опять на ферму – первая дойка в это время начиналась. Доили коров три раза: утром, в обед, вечером. Если летом, то ехали на пастбище, а это в деревни Нетеша, Петровка, где доили коров в поле. Зимой, конечно, в сараях. Но в первые послевоенные годы сараи были никудышные. Утепляли мы их как могли. Сейчас и вспомнить страшно, и сказать стыдно, но это было действительно так: коровьими «лепешками» заделывали дыры и щели в досках, которые служили стенами сарая. А по весне нам привозили мел для побелки. Выбелим сарай внутри – сразу становилось чище и светлее. А потолки сарая утепляли гречанкой: гречку помолотят и вот эту солому мы таскали на чердак. Работали парами: сегодня, допустим, мне таскаем на чердак, утепляем над моими коровами, а завтра – напарнице. Весной же этот «утеплитель» шел на корм коровам. Бедные коровы, что им только есть в те трудные годы приходилось! Весной даже солома из овощехранилища шла на корм. Коровы, особенно после отела, совсем слабые были: сил у них не было подняться. Тогда мы ее на самодельных приспособлениях подвязывали к воротам вверх, чтоб она стояла. А мы, доярки, уже особой заботой окружали бедную коровушку-кормилицу. А как спасать тонувших в болоте коров приходилось! Берем веревки, подкладываем доски и вытягиваем. Тут уже всем миром шли на помощь животным. Страху натерпелись и корова и мы (они же очень умные, все понимали, с такой мольбой о помощи в глазах смотрели на нас). Вспоминается и зимний водопой: какой, а никакой. Один колодец на всех, в котором еще и воды не всем хватало. Тогда председатель колхоза Иван Тихонович Гапоняко вырыл озерцо, оно заполнилось водой (летом даже на лодках катались), а зимой это было место для водопоя животных. Пригоняли на водопой по две группы коров. Мы, доярки, делали пельку (отверстие, прорубь во льду), доставали ведрами воду и наполняли корыта. И коровы шли по снегу, по льду и пили ледяную воду из этих корыт. А мы сами, мокрые, обледенелые, продолжали потом работу. Но несмотря на все трудности работали, не унывали, не роптали и работу не бросали. Это сейчас во время нанотехнологий, трудно представить и поверить как мы тогда работали. Но это было действительно так, и от этой памяти никуда не уйти. Радуюсь за нынешнее время. Пусть хоть нашим детям, внукам и будущим потомкам будет легче работать. Правда, довелось поработать в лучших условиях и нам, дояркам послевоенной поры. К концу шестидесятых годов у нас в селе построили новый сарай, появился транспортер для вытягивания навоза, скотники-фуражиры подвозили к воротам силос, сено и брагу. К 1967 году дойка коров стала механизированной. Количество животных на одну доярку увеличили в два раза. На фермах появились холодильные камеры для молока, а это опять облегчение нам: фляги мы уже не таскали. Надо признаться, что работать стало намного легче» .

А вот требования со стороны санэпидстанции и лаборатории Злынковского маслозавода, куда колхозы сдавали молоко, были очень жесткие. Был ежедневный контроль молока на чистоту, на жирность. Требовался во всем порядок, и работницы ферм очень старались. Постоянно организовывались соцсоревнования и между доярками, и между хозяйствами. Ежегодно проводился слет передовиков сельского хозяйства, где им вручались почетные грамоты, ценные подарки, денежные премии. Празднично, торжественно проходили такие мероприятия. Перенимать передовой опыт доярок возили в передовые колхозы села Старый Вышков, Верещаки, Денисковичи, Спиридонову Буду. Ведь наш район тоже был богат передовиками: в Спиридоновой Буде работала передовая доярка, чье имя было известно далеко за пределами района – Вера Григорьевна Король, заслуженный работник сельского хозяйства РСФСР. В Лысых – Полина Рябич, в Денисковичах – Нина Евстратова.

«Почетные грамоты вручали и мне,- вспоминает наша героиня.- Из ценных подарков, что запомнилось больше всего были — часы наручные и отрез материала на платье. Фотография моя постоянно на Доске Почета висела . А вот отдохнуть в санатории ни разу за свою жизнь не довелось, так как на ферме некому было меня подменить. Я даже больничного листа за всю свою жизнь ни разу не брала. После родов первого ребенка сразу на работу вышла. А после второго и третьего всего два-три месяца дома посидела».

И хоть прошло уже довольно много времени, но Нина Дмитриевна отлично помнит до мельчайших подробностей всех доярок своего колхоза, несмотря на то, что многих уже нет, но светлая память о них хранится в ее сердце. Все они – великие труженицы сельского хозяйства, их трудовой стаж начислялся не одним десятком лет, и трудились они, полностью отдавая себя работе. «Осталось нас четверо доярок: Нина Григорьевна Рыловская, Нина Васильевна Цыбульская, Лидия Филипповна Клещевникова и я, Нина Дмитриевна Цыбульская,- подытоживает разговор Н.Д.Цыбульская. — В разное время ушли от нас в мир иной: Ефросинья Корнеевна Высоцкая, Мария Сергеевна Макаренко, Татьяна Ивановна Мануилова, Валентина Прокопьевна Литвинова, Варвара Петровна Кривенкова, Клавдия Владимировна Гаврикова, Людмила Николаевна Литвинова, Агафья Никифоровна Суница, Любовь Петровна Клещевникова, Нина Павловна Цыбульская, сестры Раиса Макаренко и Ада Сычева. Люди ушли и колхоза не стало. Раньше у нас колхоз «Ленинец» назывался, после объединения с селом Лысые в 60-х годах, стал называться «Красный строитель».