Незаживающие раны памяти
Воспоминания бывших узников концлагеря «Заксенхаузен» собраны в книге «Незримый фронт». На страницах сборника есть воспоминания нашего земляка, скромного жителя села Камень Степана Александровича Зюзькова, члена советской подпольной организации в лагере смерти.
Когда читаешь эти воспоминания, охватывает ужас. И в тысячу крат он увеличивается, когда ты, собственными глазами увидевший остатки от концлагерей и созданные на их территории мемориальные Музеи, вновь перечитываешь этот сборник. Совершенно по-другому уже воспринимается каждое написанное слово, каждая фотография заставляет вздрогнуть сердце. Пережитый ужас узниками ты сопоставляешь с увиденным.
Но ничто и никто не мог сломить дух советского солдата. Даже в этих ужасных условиях полного бесправия и абсолютной беззащитности узники, находясь ежеминутно на волоске от смерти, вели самоотверженную борьбу против фашистских палачей.
Газета «Знамя» в одной из публикаций о С.А. Зюзькове уже писала, что с группой молодых парней Степан ушел в лес к партизанам. Выполняя с другом поручение командира партизанского отряда, они нарвались на засаду карателей. И в июле 1943 года Степан Александрович оказался за воротами концлагеря «Заксенхаузен», что в тридцати километрах от Берлина.
Согнав сюда на каторжные работы тысячи политзаключенных в 1936-1937 годах, фашисты соорудили показательный лагерь. Здесь Центральное управление концлагерей разрабатывало и испытывало на узниках усовершенствованные орудия и способы массового уничтожения людей, а потом распространяло их по всем остальным лагерям гитлеровского рейха. «Вокруг лагеря – трехметровая стена с массивными железными воротами (брамой), вмонтированными в двухэтажные флигеля, напоминающие по форме букву «П». С верхних этажей этих флигелей вся внутренность лагеря хорошо просматривалась и простреливалась пулеметами. Установленные вдоль лагерной стены железные столбы густо опутаны колючей проволокой. «Ток 550 вольт. Не подходить. Стреляем без предупреждения», – извещали таблички.
Территория концлагеря «Заксенхаузен» – километр в окружности. Она предназначалась для ежедневной переклички узников и потому называлась «аппельплац». Находящаяся здесь бетонированная площадка служила местом для публичных порок. Всем, кто прошел через муки «Заксенхаузена», не забыть зловещего мрачного здания «Целленбау» – внутрилагерной тюрьмы, откуда часто доносился стон заключенных. Там людям переламывали кости, отбивали печень и легкие.
Вот что собой представлял концлагерь, куда попал Степан Александрович.
Их, всех прибывших, разделили на две группы: налево отвели 20 человек, в том числе и его, направо – 48. Группу, где был Степан, повели в баню, а остальных они больше никогда не видели. Как потом им рассказали, их сожгли в крематории. Две недели карантинного времени повергли нашего юношу в шок. Уже немало видевший издевательств, пыток, здесь он каждый день сталкивался с новыми, изощреннейшими фашистскими зверствами, ужасами. Проходя мимо карантинных блоков, часто приходилось слышать стоны и крики. Это палачи приучали новичков к «порядку», отвешивая удары всем, что попадало под руку.
Пять дней карантинного времени Степан провел в команде «бегунов» центрального лагеря. Они испытывали армейскую обувь, которую присылали немецкие фабриканты. Это было страшное испытание. Лишь при сверхчеловеческом напряжении истощенные люди заканчивали сороковой круг, то есть сороковой километр с тяжелым ранцем на плечах. Смерть уносила по 3-4 человека в день.
Ко всему прочему, их еще заставляли петь. Не поешь – отведаешь резиновой дубинки, отстанешь – опять удары, упал – будут бить, пока не встанешь или не испустишь последний вздох. Дирижировал всей этой пыткой специально присланный из Берлина Бреншайдт.
В блоке № 54, где Степан пробыл недолго, он не мог найти друзей: «Все были хмуры, угрюмы, замкнуты – ни к кому не подойдешь, не поговоришь по душам, – вспоминает он. – Перевели меня в блок №49. Там как-то перед отбоем ко мне подошел узник-политзаключенный и спросил: «Ты чего такой хмурый? Тут хмуриться нельзя!» «Да и веселиться не с чего», – ответил я. На что он мне вдруг добродушно заметил: «Это верно. Но и голову вешать не следует. Держи ее как можно выше, ищи друзей. Без надежды здесь выжить нельзя. Будет надежда, будут друзья, появится вкус к чему-нибудь другому».
Эта короткая беседа со «старожилом» лагеря приободрила парня, придала сил. С тех пор советский солдат Борис Куземченко стал другом и наставником Степана. Он научил парня многому: как держать себя в лагере, как избегать побоев, как работать, как искать единомышленников. И у Степана появились друзья: Василий, Андрей, Петя, Иван и Виктор. Они и стали его товарищами по звену в команде «Тоннолагера».
Порка была узаконенным наказанием в «Заксенхаузе». В качестве исполнителя подбирался сильный заключенный из уголовников. Крики, обмороки, кровь – ничто не трогало палача. Только смерть истязуемого могла оборвать этот кошмар. «Но чем чаще нас избивали, тем сильнее разгоралась в нас жажда мести», – читаем в воспоминаниях С.А.Зюзькова.
И, несмотря на угрозу избиения, заключенные время от времени бросали работу, вредили, саботажничали. Окрыленные маленькими «успехами» и безнаказанностью, с каждым месяцем, с каждой неделей дерзости у них прибавлялось. «Боевое крещение» (например, было за день разбито пять чугунных печей) придало им силы и смелости. Все загорались общим желанием вредить и вредить.
В то время союзная авиация уже частенько бомбила не только Берлин, но и маленький городок Ораниенбург, на окраине которого и работали заключенные. Пожары были обычным явлением во всей округе, и узникам это было «на руку», они и сами устраивали их. Исполнителем одного такого организованного поджога и был Степан, смелый и сильный советский человек. Кроме этого, группа сопротивления выводила огнетушители из строя. Испорченные огнетушители ставили поближе к воротам склада, чтобы эсэсовцы могли «использовать» их в первую очередь.
Так они старались помочь родной армии. Ежедневно в конце смены каждый с гордостью докладывал старшему о том, кто сколько разбил за день кирпича или дорогостоящих кафельных плиток, кто и сколько отвинтил фланцев от отопительных котлов, куда их забросил, сколько поломано инструмента.
«Именно здесь надо всегда помнить, что ты гражданин Советского Союза, воин. Ты не знаешь, сколько проведешь здесь времени, но пусть ни одна минута лагерной жизни не пропадет даром», – эти слова генерала А.С.Зотова были девизом каждого из движения Сопротивления.
Потом шестерку русских, в том числе и Степана, перегнали на другой участок фашистской каторги – в команду «Грабовзее».
«Там нас истязали такие же звери, как и в «Тоннолагере», – заканчивает свои воспоминания узник. – Но как ни трудно было переносить очередные побои, мы сияли от счастья, сознавая, что хоть чем-то смогли отомстить по мелочам за кровь и жертвы, за тех, кого замучил, расстрелял, повесил, отравил газами проклятый «Заксенхаузен».
Фото из семейного архива Зюзьковых
