Трудное детство, войной опаленное

---

«Ах, детство! Не возвращайся, не надо. Не повторяйся ни в чьей судьбе…» «Великая Отечественная война 1941-1945 годов породила особую категорию детей – детей войны, – пишет Василий Афонин в книге «Дети войны и дети мира»– Кто они? В энциклопедическом ...

«Ах, детство!

Не возвращайся, не надо.

Не повторяйся

ни в чьей судьбе…»

«Великая Отечественная война 1941-1945 годов породила особую категорию детей – детей войны, – пишет Василий Афонин в книге «Дети войны и дети мира»– Кто они? В энциклопедическом словаре такая категория граждан не значится, но она реально существует. О «детях войны» в настоящее время поднимается вопрос на государственном уровне, о них идет речь в средствах массовой информации – пишут в газетах, журналах, книгах, передают по радио и показывают на телеэкранах.

В условиях войны одни из них находились на оккупированной врагом территории, другие – за линией фронта, куда не ступали кованые сапоги фашистов. Но судьба этих людей по некоторым параметрам оказалась схожей: те и другие в период войны теряли своих родных и близких, испытывали голод и холод, вместе с взрослыми принимали участие на трудовом фронте…»

Лариса Викторовна Кушнерева (в девичестве Каплицкая) вправе, по-моему, считать эти две стихотворные строки эпиграфа своими. Выстраданными. Ведь ей, совсем еще крохе, довелось испытать на себе, что такое голод, разруха и сиротство.

В первые дни Великой Отечественной войны ее отец, Виктор Евлампьевич Каплицкий, уроженец Почепского района, был призван в действующую армию. Пропал без вести. Вот эти скупые строчки в областной Книге Памяти – все, что осталось от отца.

«Совершенно не помню отца, – сокрушалась Лариса Викторовна. – Из рассказов родственников знаю, что до войны он работал в колхозе. Мама моя, Мария Макаровна, умерла совсем молодой, в неполные 30 лет. День смерти мамы отчетливо помню до сих пор. Помню, как на кладбище везли гроб на телеге, и я маленькая (мне было тогда пять лет) бежала за лошадью. Я ничего не понимала во всем происходящем. Отца нет, мама умерла. Как жить, с кем, кто будет нас растить? А нас осталось шесть сестер: Валентина (9 лет), Надежда (7 лет), я – пять лет, сестрички-близнецы Нина и Таня (по 2 годика), Ефросинья (годик)». Родня отца была богаче, но они не дружили, не поддерживали никаких родственных связей с бабушкой, матерью мамы, а ведь все шестеро внучек остались с нею. Маленькая Лариса навсегда запомнила голод и холод тех времен. «Помню, сварит бабушка очистки от картошки, а сестрички-близняшки тут же быстренько ручонками своими в ротики запихают, почти не пережевывая, поглотают. Так вот какие мордашки у них симпатичные, – с любовью и юмором говорит Лариса Викторовна, глядя на фотографию. – И я тут рядом с ними, заморыш, хотя на 3 года старше их. Это нас сфотографировали в Клинцовском дошкольном детском доме, куда определил нас в 1946 году мамин брат. Он вернулся из армии и принял такое решение. А две старшие сестры и маленькая остались у бабушки. В детдоме уже не было мест, и их не приняли».

До сентября 1947 года Лариса находилась в Клинцовском детском доме, а потом была переведена в Стародубский специальный детский дом. Почему специальный? Он так назывался, потому что в нем находились все дети – круглые сироты, у которых не было ни отца, ни матери. Всего 150 воспитанников.

«В детдоме нам было хорошо. Очень хорошо! – уточняет Лариса Викторовна (сколько же пришлось пережить, перестрадать детской душе, чтобы сделать такой вывод?!). – Мы не смотрели в окна, не ждали, что придут родители. Уже понимали и знали – их нет в живых. Есть хотелось, конечно. Время такое было. Помню, отправят нас на хлебозавод за хлебом (у каждого из нас были свои обязанности), дадут в руки по две буханки. Несем их бережно, вдыхаем запах хлеба. Но от этого сыт не будешь. Еще больший соблазн – попробовать хлеб. И мы отвернем немножко корку хлеба, а мякиш пальчиком чуть-чуть поотковыриваем, назад корочку прилепим и несем «целую» буханку.

Было в детском доме и свое поле, где выращивали все необходимое, а также заготавливали на зиму. Воспитательница, бывало, кочан капусты принесет, разрежет и раздаст нам. Мы сидим и хрустим, а у воспитательницы слезы на глазах. Тогда мы не понимали этих слез, думали только о еде. Время такое было и на тот момент вкуснее капусты ничего на свете не было».

Не забывали о детях и шефы Стародубского сушильного завода, часто приезжали в гости с подарками. Присылали гуманитарную помощь и союзники-иностранцы. «Помню, сидим мы вокруг печки-буржуйки, – вспоминает Лариса Викторовна, – греемся, воспитательница рассказывает что-то интересное. И вдруг приносят нам гору одежды, обуви. И давай мы себе выбирать, примерять. А одной девочке так понравились сапожки, что она их с трудом натянула, а снять никак не удавалось. Обуви всем не хватало. Многие ходили босиком. И мы, старшие, на своих плечах эту босоногую команду из одного учебного корпуса в другой носили туда и обратно. Отсутствие обуви – не причина для пропуска учебных занятий».

Когда нужно было идти в первый класс, в этот детский дом перевели и сестричек Ларисы, Нину и Таню. Они были очень дружны, о таких говорят «не разлей вода». Друг за друга горой. Одну положили в больницу, что-то с легкими было связано, требовалось длительное лечение, так вторая стала специально плохо учиться, чтобы остаться на второй год и дальше учиться с сестрой в одном классе.

«Я в специальном детском доме окончила 10 классов. Хотела быть детским врачом, – продолжает свой рассказ Лариса Викторовна. – Поехала в Воронеж поступать в медицинский институт. Сочинение написала на «4», но не прошла по конкурсу. Вернулась назад в детдом».

Разные судьбы сложились и у родных сестер Ларисы Викторовны. Нину и Таню после 7 класса отправили учиться в ФЗО по специальности бухгалтер. Ефросинья, самая младшая, когда пошла в школу, сама попросилась в детдом, так как видела, что бабушка быстро уставала, болела часто и поднимать Фросю «в люди» ей было уже тяжело, хотя сама об этом никому не говорила. Девочка была оформлена в Митьковский детский дом Климовского района.

Интересная судьба у Валентины и Надежды, старших сестер. Долгое время они оставались с бабушкой. Им, конечно, было очень трудно: это и тяжелая работа по заготовке сена, торфа, дров, и многое-многое другое. Всё стерпели, всё вынесли. Но дело не в этом. «За их нелегкий, непосильный детский труд вознаградил их Господь счастливым случаем, – с теплотой продолжает Лариса Викторовна. – Сестра мамина, Евдокия Макаровна, была приглашена в еврейскую семью в Унечу домработницей. Она упросила своих новых хозяев, чтобы они в первую очередь устроили в медицинскую школу в Унече моих старших сестер Валентину и Надежду. И им это удалось. Мои сестренки отучились и попросились на работу: одна – в Стародуб, потому что там были Нина и Таня, другая – в Климово, потому что там была Фрося».

Дружны сестры всю жизнь: ежегодно собираются в своем селе Алексеевке. Если кому-то нужна помощь, всеми семьями спешат на помощь друг другу. А уборка урожая до сих пор является их общим делом.

«Я окончила девятимесячные курсы продавца в Брянске. В группе в основном были детдомовцы. Затем с одной девчонкой приехала в Злынку. Как сейчас помню эту дату – 15 октября 1957 года (60 лет назад) поступила на работу заведующей культурным отделом в универмаг. Так в системе потребкооперации и отработала до выхода на заслуженный отдых».

В трудовой книжке Ларисы Викторовны 30 записей с благодарностями, о награждении ценными подарками, Почетными грамотами разных уровней. Её фотография не один год украшала Доску Почета Горпо, городскую Доску Почета.

В Злынке Лариса Викторовна встретила и свое счастье – мужа, Тимофея Дмитриевича Кушнерева. «Работали мы в одной организации, познакомились на комсомольском собрании. После собрания пошли с подружкой Ниной домой (жили на квартире на улице К.Маркса), а он пошел с нами, – улыбается Лариса Викторовна. – До дому дошли, Нина убежала, а я осталась. Так вот и осталась на 37 лет. К сожалению, муж умер. Теперь живу с детьми и внуками. Сестер с племянниками тоже не забываю».

В подтверждение сказанному Лариса Викторовна показывала многочисленные фотографии из семейного альбома. А самая главная фотография – портрет отца и матери – висит на стене, на самом видном месте. С ними она ложится спать, с ними она и просыпается.

Им, детям войны, не познавшим отцовской заботы и материнской ласки, выжившим в самые тяжелые военные и послевоенные времена, – наш низкий поклон и огромная благодарность!

А.НОСОВЕЦ

(Фото из семейного архива)